В годовщину серии терактов в столице Бельгии человек, который был в аэропорту Брюсселя в тот день, делится своими воспоминаниями и рассказывает о том, как его страна справляется с этим.
Год назад, в среду, я был в аэропорту Брюсселя в Завентеме. Я завтракал в терминале вылета, когда стало ясно, что произошло нечто ужасное. Я не слышал и не почувствовал взрыва, но внезапно охваченный паникой сотрудник кафе потребовал, чтобы все ушли.
Мы вышли через запасной выход здания аэропорта и уже через час узнали с помощью своих смартфонов, что оказались посреди самого страшного террористического акта в истории Бельгии.
Мы стояли на асфальте в грузовой секции, ощущая холод раннего весеннего утра. Пожилые люди ютились под одеялами авиакомпаний, родители утешали плачущих младенцев, все мы пытались понять, что же произошло.
На тротуаре сидел человек в окровавленной рубашке. Мы видели разрушенные окна зала регистрации, где 16 человек были убиты террористами-смертниками Ибрагимом Эль Бакрауи и Наджимом Лаашрауи. Еще 16 человек убил в брюссельском метро брат Эль Бакрауи Халид.
Это было именно то, чего все боялись после того, как террористы убили в Париже 130 человек. Террор «Исламского государства» (организация запрещена в РФ – ред.) пришел на бельгийскую землю.
Всего в тот день в Брюсселе погибли 32 человека, а также три террориста, 320 человек получили ранения.
Затем начались обвинения. Бельгию называли «несостоявшимся государством», намекая и прямо указывая на отсутствие единства между валлонцами и фламандцами. Говорили, что децентрализация власти привела к отсутствию единой политики по вопросу национальной безопасности, отмечая, что в Бельгии есть шесть разных полицейских структур, и сквозь «трещины» между ними проникли террористы ИГ. Критика была ужасной, и власти, как могли, боролись за репутацию страны.
«Мы много работали, чтобы предоставить больше юридических и финансовых возможностей нашим службам безопасности и нашим разведывательным службам, а также улучшить их технологический потенциал», — заявил в недавнем времени премьер-министр Бельгии Шарль Мишель.
Эти нападения также ставили сложные вопросы о радикализации. Из Бельгии в «Исламское государство» уехало больше людей, чем из других стран Евросоюза. Лаашрауи активно сотрудничал с ИГ в Сирии, а Ибрагим Эль Бакрауи был арестован турецкими властями, когда пытался пересечь границу с Сирией.
Атаки в Париже и Брюсселе планировались одной и той же ячейкой, действующей по приказу ИГ в Сирии или Ираке. Теперь в наших сердцах поселился страх, что когда ИГ будет разбита, террористы вернуться домой – в европейские страны. Это несет угрозу для Бельгии, которая также обеспокоена «доморощенным терроризмом».
Джессика Соорс, руководитель организации по противорадикализации в муниципалитете Вилворд, который находится в шести милях от аэропорта Завентем, рассказывала мне об одной семье. Их дочь работала в зале регистрации, когда был совершен теракт, и впоследствии очень тяжело переживала то, что ей пришлось увидеть. А сын из этой семьи был одним из примерно полутысячи бельгийцев, которые поехали в Сирию воевать на стороне ИГ. Пострадавшая и преступник в одной семье. Именно поэтому Соорс ратует власти за то, чтобы бороться с этими вызовами, но не отталкивать представителей своей общины.
Для премьер-министра было крайне важным, чтобы заявления, которые он сделал в течение нескольких дней и месяцев после нападений, не усугубляли чувства изоляции.
«Я хотел избежать двойной радикализации, — сказал Шарль Мишель. – Я был убежден, что неразумно создавать панику среди населения, а также поддерживать антимусульманские настроения наших граждан. Я не говорил, как сказал Франсуа Олланд, что мы вступили в войну. В Бельгии нет войны. Я выбрал другие слова, чтобы избежать излишней драматизации».
В Бельгии не было такой сумбурной реакции, какая была после терактов в некоторых французских коммунах, где запретили буркини – специальные мусульманские купальники. Истерия против исламских дресс-кодов воспринималась как популистская реакция на атаки. Но все же мусульманская община в Бельгии чувствовала, что теперь она находится под пристальным, как никогда, вниманием.
«Они чувствуют, что им нужно доказывать еще больше, что они не террористы», — говорила Соорс.
И хотя есть такие общины, как в Вилворде, с прогрессивными подходами к дерадикализации, территории так и не смогли консолидированно создать программу на национальном уровне.
«Я встречал людей из министерств, и они все ищут решения», — говорит Нина Нуорали, которая работает с бывшими комбатантами и жертвами террористов через Международную ассоциацию за человеческие ценности, — Может показаться, что что-то происходит, но конкретно на низовом уровне я не видела никаких особых подвижек».
На протяжении года многие пострадавшие в тех терактах продолжают борьбу за возобновление нормальной жизни. Правительство Бельгии признало физически или психологически пострадавшими от действий террористов около 900 человек.
«В вас остается очень тяжелое чувство: « Почему я? Почему именно в эту минуту?» Независимо от того, сколько раз вы сходили на прием к психологу, ваш ум все равно будут бомбардировать одни и те же вопросы, — говорит Ноорали, — Один или два человека серьезно подумывали о самоубийстве … Они могли просто умереть».
Пострадавшие также были разочарованы медленным и сложным процессом получения компенсации от страховых компаний и правительства. 31-летняя Карен Нортшильд, попавшая в больницу с травмами ног и желудка, сообщила бельгийской телекомпании RTBF, что ей до сих пор не сообщили, как скоро она получит финансовую поддержку.
«Мой самый большой страх в том, что в тот день, когда я выйду из больницы, нет никакой гарантии, что я получу эту помощь», — сказала она.
Экс-посол США в Дании Джеймс Кейн потерял своего зятя в результате взрывов в аэропорту. В настоящее время он ведет кампанию от имени пострадавших не граждан Бельгии, которые не имеют права на получение всех компенсационных выплат.
Премьер-министр встретился со представителями страховых компаний, чтобы оказать на них давление в целях ускорения процесса выделения компенсации. Среди пострадавших был также распределен правительственный чрезвычайный фонд в размере 1 млн евро, при этом отдельные лица могли требовать до 30 тысяч евро.
Была подготовлена и другая инициатива по назначению людей «жертвами террористической атаки» и гарантирования им пожизненного содержания, хотя это все еще нуждается в одобрении парламента и будет доступно только для граждан Бельгии.
Сегодня различия будут отложены для запланированных церемоний в аэропорту, на станции метро «Малбек» и в самом сердце ЕС, где бельгийский король и королева откроют мемориал. Между тем, ситуация в Брюсселе спустя год, в основном, нормализовалась. Уровень угрозы остается на отметке «3» по шкале с наивысшим значением в «4», и армия все еще развернута на улицах. Но, как и во многих других европейских городах, люди просто научились жить с этим.
По материалам TIME
Читайте последние новости на сегодня, 22.03.2017, в нашей ленте новости-онлайн