Конфликтов в школе тьма. Именно для их разрешения созданы службы медиации. Как они работают и имеет ли смысл школьное нововведение?
Шесть лет назад российское Минобрнауки рекомендовало школам создать службы медиации для урегулирования внутришкольных конфликтов. В Севастополе, после аннексии Россией, рекомендацию восприняли как руководство к действию. Департамент образования при правительстве губернатора Сергея Меняйло в 2015 году издал приказ «О создании служб школьной медиации в образовательных организациях».
Как известно, приказы не обсуждаются, службы были созданы. Прошло несколько лет, переходный период вхождения Крыма и Севастополя в российскую юрисдикцию завершился. С тех пор произошло много событий, и в сфере образования тоже, но выяснилось, что о школьной медиации не знают даже ответственные лица, отвечающие за профильную комиссию в законодательном собрании.
– Ничего об этом не слышала. Если и работает, то скорее всего только на бумаге, – заявила председатель комиссии по образованию культуре и спорту заксобрания Елена Глотова на вопрос «Севастопольской газеты», как работают в севастопольских школах службы школьной медиации.
По-русски – это примирение
Школьная жизнь – не только учеба, но и взаимодействие родителей, педагогов, учащихся. В ходе этих отношений нередко возникают трения. Конфликты в школе, как и в обществе в целом, неизбежны и естественны.
Школьная медиация существует для мирного решения проблем, снижения уровня насилия в школе и сохранения добрых отношений. В медиации выход из спора ищут и находят сами спорщики, а медиатор выступает не как обычный посредник или судья, а как помощник, который способствует диалогу, не стараясь повлиять на его исход и не навязывая готовых решений.
Конфликтов тьма-тьмущая
– Конфликтов в школах очень много. Только в нашу общественную организацию как минимум раз в неделю поступает жалоба о разного рода проявлениях жестокости и насилия в школах. А в очереди на рассмотрение дел в комиссии по делам несовершеннолетних всегда стоят порядка 50 человек, – рассказала председатель общественной организации «Севастопольские мамы» Елена Голубева.
По ее словам, если бы службы медиации в образовательных учреждениях работали профессионально, то, возможно, школьные конфликты разрешались бы в школьных стенах и не выходили за их пределы.
По мнению специалистов, самая уязвимая для межличностных конфликтов группа – подростки 6-8 классов. Тревожный для взрослых сигнал, на который необходимо обратить внимание, – нежелание ребенка идти в школу.
Травля может происходить не только со стороны сверстников, но и учителей. Нередко ее причиной становится внешний вид ребенка – одежда, прическа, длина волос, всевозможные гаджеты или их отсутствие.
По статистике каждый третий ребенок школьного возраста сегодня проводит в сети интернет более восьми часов. Дети порой не разделяют реальный и виртуальный мир и часто не замечают, как становятся жертвами кибертравли. Обидчики пишут оскорбительные сообщения, создают компрометирующие веб-страницы, публикуют унижающие видео или фото.
– Конфликтов тьма-тьмущая. Много конфликтов связанны с социальными сетями. Буллинг и кибербуллинг. Межличностные конфликты. Травля детей не таких как все, имеющих физиологические или психологические особенности. Конфликты между детьми, конфликты между родителями учеников. Оскорбления подростками родителей своих друзей, – подтверждает статистику педагог-психолог школы №11 Любовь Чернышова.
Сами не знали, что это такое
Школьная медиация не новый метод. На западе ее начали использовать с 60-х годов прошлого века, но в советской школе были свои методы профилактики межличностных конфликтов. Когда в 2015 году из департамента образования во все севастопольские школы пришел приказ, обязывающий организовать службу медиации, многие к задаче оказались не готовы.
– Мы сами не знали, что это такое и где этому научиться? Есть указ, его надо выполнять, а где научиться нам не сказали, – рассказывает Чернышова историю создания службы медиации в их учреждении.
Руководителями служб в школах назначали психологов, при этом ставки медиатора в школах не предусмотрены. Обычно в школе работает один психолог на тысячу человек. А методы, используемые в медиации и психологии, кардинально различаются. При этом никаких курсов, лекций, обучающих тренингов департамент образования не организовывал и некоторым ответственным психологам и педагогам, получившим дополнительную нагрузку, пришлось самостоятельно и за свои деньги проходить курсы повышения квалификации.
– Было интересно, я заплатила свои деньги, прошла ознакомительные курсы. Пройти полный курс обучения за свой счет я не могла: сумма была неподъемная. Принцип медиации сильно отличается от психологической консультации, – вспоминает Любовь Чернышова. – В нашей школе службу медиации мы назвали службой примирения, это понятней. Я обучаю старшеклассников основам. Они проводят медиационные встречи. Это правильно, когда конфликты между детьми решаются старшеклассниками. Для школы – это идеальная ситуация. Для ребят – колоссальный опыт. Мне нравится, что в медиации все носит официальный характер. У нас есть журнал учета примирительных программ. В нем – примирительный договор, обязательства, которые должны быть выполнены сторонами. Дети договор подписывают. Это налагает на них определенную ответственность. Им нравится чувствовать себя взрослыми. Но для того, чтобы обучать детей, я сама должна иметь документ, позволяющей мне это делать.
В 2017 году департамент образования наконец-то организовал для психологов и социальных педагогов курсы: 36 часов обучения общей концепции медиации. Но при этом всех предупредили, что эти курсы не дают школьным психологам право проводить медиацию и звание «медиатор».
Критикуют за неэффективность и сомнительность
По словам школьного психолога школы №41, члена Крымской ассоциации психологов и психотерапевтов Евгения Сазонова, красивое слово «медиация» никому не понятно. Организация служб медиации в школе в строгом ее понимании, скорее всего, не имеет смысла. В школе ее организовать не реально именно по причине школьной специфики. Конфликты детей чаще всего завязаны на психологические причины.
«Если мы говорим об основной группе учащихся – 6-8 классы, то пытаясь «разрулить конфликт», мы все равно детей направляем, разъясняем, проводим с ними психологическую и воспитательную работу, а это уже не медиация в прямом смысле», – уверен Сазонов.
По его мнению, как форма работы, как инструмент, медиация может существовать, например, при разрешении проблем между «педагогами и администрацией», между «администрацией и родителями», «между родителями», в таких случаях она, может, необходима. Но медиатором должен выступать профессиональный и совершенно независимый человек. Хорошо, если бы работала независимая структура, например, центр медиации, куда могли бы обращаться участники конфликта.
– Я психолог, и если конфликтные стороны собираются вместе, я работаю с ними как психолог, – делится опытом Евгений Сазонов. – Медиатор в принципе, не должен вникать в саму ситуацию, в природу конфликта. Медиация – это даже не примирение на психологическом уровне. В нашей школе мы говорим о медиации, когда присутствует затяжной конфликт. Если проводились беседы и консультации с психологом, директором, родителями, детьми, а эффекта не наступило, конфликт продолжается. Например, травля, буллинг, просто недопонимание.
По его словам, сто процентов случаев, которые рассматриваются, – это конфликты «ребенок-ребенок».
– Так происходит не потому, что нет конфликтов среди «учителей и учеников», «учеников -родителей» или других конфигураций. А потому что медиация – это процесс, во первых, добровольный, а в случае, если существует конфликт между «администрации и родителями», и я выступаю медиатором, то, соответственно, являясь членом коллектива школы, т.е. администрации, я не могу быть совершенно независимым и, конечно, родители против, – объясняет Сазонов. – Известно, что очень многие критикуют медиацию за ее неэффективность, за ее сомнительную полезность. И я также не могу сказать, что у нас в школе проводится чистая медиация. У нас скорее проводится психологическая работа, традиционные психологические беседы, консультирование, – подытоживает свои мысли специалист.
Предыдущая новость: