Визит президента Ирана Хасана Рухани в Москву при обширной экономической повестке имел и ключевую политическую составляющую. При этом ряд политических факторов, хотя и не был озвучен сторонами в ходе визита, скорее всего, объясняет, почему визит иранского президента в Москву состоялся именно сейчас и какие задачи мог преследовать Тегеран в рамках визита.
В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ВЫДЕЛЯЕТСЯ ВНУТРИИРАНСКАЯ ПОВЕСТКА. Визит прошел на фоне предстоящих в мае президентских выборов в Иране. По мере приближения голосования умеренная администрация Рухани подвергается возрастающему давлению со стороны консервативного крыла иранской элиты, чьи позиции укрепились в условиях усиления конфронтации с США. На это накладывается определенное разочарование общества относительно скромных экономических результатов ядерной сделки с Западом. Данное обстоятельство связано и с пассивностью западного бизнеса в условиях сохраняющегося давления США, опасающихся иметь дело с Ираном.
Ранее экономическая ситуация в Иране и курс правительства в данной сфере дважды за месяц подвергались критике со стороны верховного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи. «Мы получаем жалобы от людей… Люди должны чувствовать улучшение, связанное с созданием рабочих мест и производством. Сейчас об этом речь не идет», — заявил он 9 марта. В своей речи по случаю праздника Новруз Хаменеи также подверг резкой критике экономическую ситуацию в Иране. В этих условиях действующий президент страны, скорее всего, нуждался в успешных экономических результатах сотрудничества с Москвой, способных смягчить перед выборами общественное недовольство и внутриполитическую критику.
ЗАТЕМ НОВЫЙ ВИТОК СБЛИЖЕНИЯ ИРАНА И РОССИИ СОСТОЯЛСЯ В КОНТЕКСТЕ усиливающегося давления новой администрации США на Тегеран. При этом Вашингтон действует не в одиночку, а совместно с формирующимся по инициативе Саудовской Аравии и Израиля антииранским блоком ближневосточных государств. В этой ситуации Тегеран заинтересован сбалансировать давление Вашингтона сближением с Москвой. Еще одним направлением могло стать стремление Ирана по возможности минимизировать негативные для себя последствия нарастающего военно-технического сотрудничества между Москвой и рядом региональных конкурентов Ирана.
В частности, в последние месяцы наметилась активизация сотрудничества в данной сфере между Москвой и монархиями Персидского залива, а также Турцией, с которой российская сторона обсуждает возможные поставки комплексов С-400. Глава российской госкорпорации «Ростех» Сергей Чемезов в марте сообщил, что Саудовская Аравия и Кувейт проявляют большой интерес к закупке российских танков. По данным Чемезова, Эр-Рияд также интересуется российским стрелковым оружием, артиллерийскими системами, ракетными системами и вертолетами. Еще более существенный смысл приобрело военно-техническое сотрудничество между Россией и ОАЭ. В феврале стороны подписали соглашение о намерении по закупке новейших российских истребителей Су-35, а также Москва и ОАЭ договорились о совместной разработке легкого истребителя пятого поколения.
Третьим направлением московской повестки иранского президента был, безусловно, сирийский кризис. Здесь также в последние месяцы наметилась неблагоприятная для Ирана тенденция, связанная с активизацией в рамках урегулирования конфликта темы иранского военного присутствия в Сирии. Москва с учетом ее доминирующей роли в урегулировании подвергается растущему давлению Израиля и Турции в вопросе дальнейшего присутствия в Сирии иранских сил и проиранских шиитских группировок. При этом давление указанных стран для Москвы — серьезный фактор, поскольку имеет в виду российско-израильскую координацию в Сирии и ключевую роль Турции как одного из трех спонсоров режима прекращения огня в стране.
В ЭТИХ УСЛОВИЯХ В ФЕВРАЛЕ ПРОЗВУЧАЛ ТРЕВОЖНЫЙ ДЛЯ ИРАНА ЗВОНОК, возможно, свидетельствующий о сдвигах в российской позиции. Заместитель министра иностранных дел России Олег Сыромолотов в интервью израильской газете The Jerusalem Post заявил, что, когда вооруженный конфликт в Сирии закончится, подразделения Корпуса стражей исламской революции Ирана и ливанское шиитское движение «Хезболла» уйдут из страны. «Они уйдут», — заявил российский дипломат. Между тем иранское присутствие в Сирии, скорее всего, рассматривается в Тегеране как стратегический фактор, обеспечивающий Ирану военное присутствие непосредственно у границ Израиля. Это в какой-то мере может компенсировать израильское присутствие у границ Ирана – в Азербайджане (в рамках и под прикрытием военно-технического сотрудничества с Баку) и, по некоторым данным, в Ираке посредством возможных контактов между Израилем и властями курдской автономии Ирака.
На этом фоне тема военного присутствия Ирана в Сирии после предполагаемого урегулирования конфликта, скорее всего, обсуждалась в Москве наряду с другими аспектами сирийского кризиса. Косвенным подтверждением этой версии стало то, что по итогам визита иранского президента Москва сочла необходимым озвучить свою позицию, по сути, поддержав Иран. 29 марта, то есть на следующий день после переговоров иранского президента в Москве, было опубликовано интервью министра иностранных дел России Сергея Лаврова изданию National interest. В нем глава российской дипломатии подчеркнул, что Иран является одним из влиятельных игроков, присутствующих на территории Сирии на законных основаниях — по приглашению ее правительства. «Иран имеет влияние на ливанское движение «Хезболла», которое также присутствует в Сирии на законных основаниях. И если мы все хотим победить и уничтожить террористов в Сирии, нам необходимо координировать свои действия», — заявил Лавров.