Россия начала военную интервенцию в Сирии в сентябре 2015 года. В то время обозначенной целью являлась борьба с террористической группировкой ИГИЛ (запрещена в РФ). На сегодняшний день, когда ИГИЛ потеряла своё влияние как в Ираке, так и в Сирии, более того, утверждается, что борьба окончена, победоносный выход России из Сирии, конечно, может показаться абсолютно нормальным. Однако, глядя на достижения России в регионе спустя два года, становится ясно, что причиной всему тут была не только ИГИЛ.
Во-первых, администрация Асада и Дамаск теперь могут контролировать более широкую территорию в сирийской области, чем два года назад. Следовательно, регрессия коснулась не только ИГИЛ. Оппозиция, выступающая против сирийской администрации, также потеряла почву под ногами. Это, конечно же, укрепило веру Дамаска и Асада в то, что они будут продолжать играть важную роль в планах о будущем Сирии. Окружение, выступающее против Асада, в том числе и Турция, уже не выражают своё мнение по этому вопросу так активно, как раньше.
Во-вторых, Россия, отправившая своих военных в Сирию два года назад, укрепила и обеспечила гарантии своих позиций. Сегодня российское военное присутствие на авиабазе Хмеймим вблизи Тартуса и Латакии при помощи военных разработок помогло достичь, без сомнения, устойчивого положения в регионе.
Военный опыт, приобретённый Россией в Сирии, и новые опробованные технологии вооружения помогли России вновь выйти на первый план мирового рынка торговли оружием. Тот факт, что Турция согласилась приобрести ракетные системы С-400, можно рассматривать в качестве настоящего психологического достижения России.
Вместе со своим вмешательством в Сирию Россия возвращается к политике влияния, которую Евгений Примаков проводил на Ближнем Востоке в последние тридцать лет двадцатого века. Москва, потерявшая после распада Советского Союза своё влияние в регионе, в особенности, в Ираке и Сирии, начинает завоёвывать признание в качестве крупного игрока не только в Сирии, но и на всем Ближнем Востоке.
Инвестиции «Роснефти» в северный Ирак, развитие контактов с Египтом, инициативы военного сотрудничества, а также сближение с Саудовской Аравией также являются частью общей политики на Ближнем Востоке.
Если взглянуть на проблему с точки зрения внутренней политики, то тот факт, что президентские выборы пройдут в России весной 2018 года, станет прекрасной возможностью для Путина рассказать о своей ближневосточной «истории успеха».
Итак, война в Сирии окончена? Если значительная часть российских войск выходит из Сирии, сможет ли Турция, нуждающаяся в поддержке России в бесконфликтной зоне в Идлибе, выполнять свои обязательства?
Или же Россия, укрепив свои позиции на Ближнем Востоке с помощью Сирии, ищет возможность не принимать участие в той новой драме, которая начала развиваться в регионе?
Например, если решение США, касающееся Иерусалима, и решения, принятые на внеочередном саммите Организации исламского сотрудничества в Стамбуле, приведут к изоляции США в регионе, заявит ли Россия о том, что «миссия завершена», чтобы не стать участником этой новой поляризации?
На Ближнем Востоке влияние ИГИЛ сильно ослабело, но нельзя сказать, что всё кончено. С другой стороны, вопрос с Иерусалимом привёл к тому, что израильско-палестинский конфликт вышел на первый план повестки дня. Поэтому очевидно, что регион готовится к появлению напряжённости, в том числе конфессиональной, поляризации и новым горячим конфликтам.
В период, когда имидж США и Израиля на Ближнем Востоке ухудшается с каждым днём, предпочтение России остановиться на своих достижениях помогает сохранить мнение о ней как об актёре-созидателе не только в ближневосточном уравнении, но и в более глобальном контексте.
Унал Чевикоз